Выставка Варвары Бубновой

Выставка Варвары Бубновой, открывшаяся в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына, приняла первых посетителей. Здесь были знатоки живописи из Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, журналисты, литературоведы, друзья Дома. И многие не только знакомились с уникальной коллекцией, представленной галереей Шазина, но и делились тем, что знают о творчестве и жизни Варвары Бубновой. Пушкинист Лариса Черкашина рассказала о родословной и пушкинской линии в судьбе и деятельности русской просветительницы.

 
Пушкинские иероглифы в судьбе Варвары Бубновой
Варвара Бубнова – как много значило это имя в художественной жизни России начала двадцатого века! В Петербурге и Москве сотни поклонников новых, невиданных доселе, живописных течений – авангарда и супрематизма, – осаждали галереи и выставочные залы. Выставки с участием Варвары Бубновой и ее друзей Маяковского и Татлина, Гончаровой и Ларионова, Лентулова и Малевича, объединенные в творческие сообщества «Союз молодежи», «Ослиный хвост» и «Бубновый валет», эпатировали почтенную публику. Были дерзки, вызывающи, необычны. Но судьба не менее оригинально разложила жизненный пасьянс самой художницы. Ее «Бубновый валет» лег... на восток.
В начале 1920-х вместе с матерью художница отправилась в Японию, в гости к сестре Анне. Студентка Петербургской консерватории по классу скрипки Анна Бубнова, став женой вольнослушателя Университета и сменив свою родовую фамилию на японскую Оно, уехала вместе с мужем на его родину, в Токио. Визит к сестре Анне несколько затянулся — в стране Восходящего Солнца Вареньке Бубновой суждено было прожить почти... сорок лет! И стать основоположницей новой, прежде неведомой науки – японской пушкинистики.
Революционные вихри и семейные коллизии занесли двух русских барышень в экзотическую Японию. Но они не только не затерялись в чужой стране, но и привнесли в ее древнейшую культуру новые животворные импульсы «Если бы не она, – писала газета «Цусё симбун» о Варваре Бубновой, – переводы русской литературы в Японии не достигли бы, наверное, такого высокого уровня».
Мне довелось побывать в токийском университете «Васэда», где Варвара Дмитриевна многие годы читала курс лекций по русской литературе, и даже посчастливилось услышать в магнитофонной записи одну из них, посвященную «Евгению Онегину». Она читала последнюю главу романа, пушкинские строки о магическом кристалле, и пыталась объяснить их смысл японским студентам.
Из рода Вульфов
С Пушкиным Варвара Бубнова состояла в родстве не только духовном, но и кровном. Ее матушка, Анна Николаевна, в девичестве носила звучную нерусскую фамилию Вульф. Обрусевшие потомки шведа Гарольда через дворян Ржевских, ведущих свое родословие от легендарного Рюрика, породнились с Пушкиными.
Александр Сергеевич был близок со многими из обширного клана Вульфов – дружил с тригорскими барышнями Анной и Евпраксией, их братом Алексеем и матушкой Прасковьей Александровной. И еще одна Анна, подарившая русской поэзии «чудное мгновенье», – из того же славного рода.
Со старейшиной рода добрейшим Павлом Ивановичем, владельцем тверского села Павловское, поэт был в дружеских отношениях. Гостил в Малинниках у Алексея Вульфа. Любил бывать и у его дядюшки Ивана Ивановича Вульфа, берновского помещика.
В этом живописном тверском краю, в старинной берновской усадьбе прошло детство Вареньки Бубновой и ее сестер. До глубокой старости помнила она рассказ своего деда Николая Вульфа, как четырнадцатилетним подростком, вбежав в спальню поэта, застал он Александра Сергеевича, лежащим на диване в глубочайшей задумчивости и с тетрадкой в руках. Поэт что-то писал, – возможно, как считали в семье, главу из «Евгения Онегина». В детстве сестры так часто слышали имя поэта, что всерьез полагали: он – самый близкий и любимый родственник.
В родном Бернове были написаны Варварой Бубновой и самые первые ее живописные этюды, здесь она провела свою счастливую осень 1913-го вместе с мужем Владимиром Матвеем, сокурсником по петербургской Императорской Академии художеств...
Воспоминания детства и юности стали для Варвары Бубновой той живительной силой, что помогла ей выжить и «укорениться» в чужой и такой необычной стране.
Онегин на японском
В Японии, куда она вместе с матерью приехала в 1922 году, Варвара Дмитриевна основала новое художественное направление: у нее появилось множество учеников и последователей. Слава лучшего литографа ХХ века в Японии сохранилась за нею и по сей день. Нет ни одной солидной книги по современному японскому искусству, где бы ни упоминалось имя русской художницы.
Да, она сумела глубоко проникнуть в древнюю культуру страны, постичь ее сакральный смысл, потаенный от чужих глаз. Особенно привлекала ее черно-белая живопись тушью «суйбоку-га», зародившаяся еще в 14-м веке. И как вспоминала сама Варвара Дмитриевна, она училась у старых мастеров «мудрому распределению на плоскости тяжести изображения и легкости пустой белой бумаги».
И еще – художница считала своей главной заслугой издание пушкинских книг в Японии: она иллюстрировала «Пиковою даму» и «Евгения Онегина», «Каменного гостя» и «Сказку о царе Салтане», «Моцарта и Сальери» и «Медного всадника». И признавалась, что только творчество и пушкинская поэзия спасали ее от тоски по родине. Перевели на японский Пушкина любимые ученики Варвары Бубновой: Накаяма Сёдзабуро, Уэда Сусуму, Ёнэкава Масао.
В Японии Варваре Бубновой сужено было пройти и великие испытания: страшное по своей разрушительной силе землетрясение 20-х годов, бедствия второй мировой войны. Во время бомбардировки Токио одна из американских бомб в мгновение ока уничтожила ее дом, мастерскую, библиотеку, картины... Все пришлось начинать заново.
Так уж случилось, что в Токио сестры Варвара и Анна взяли на воспитание японскую девочку. Девочка приходилась племянницей Анне Бубновой-Оно по мужу, и звали ее... Йоко. Да, да, именно этой девочке, воспитаннице русских сестер, суждено будет войти в историю став художницей, автором авангардных инсталляций, музыкальных композиций и - избранницей легендарного Джона Леннона.
Давняя история, связавшая воедино пути таких разных людей – русских сестер Бубновых, японки Йоко Оно, англичанина Джона Леннона.
И еще – столетнего москвича Дмитрия Алексеевича Вульфа, который встретил вместе с нами миллениум, но, к сожалению, не дожил до наших дней. В его небольшой квартире, в центре Москвы, неподалеку от Патриарших прудов, хранятся ордена Японской империи – Драгоценной Короны и Восходящего Солнца, – коими были награждены его тетушки Варвара и Анна Бубновы. А старая грамота в бамбуковом пенале, заверенная именной печатью самого императора Японии Хирохито, удостоверяет, что дарована она Варваре Бубновой за выдающийся вклад в культуру его страны.
...В ноябре 1999-го в токийском университете Васэда я познакомилась с одним из учеников Варвары Дмитриевны, профессором Кэйдзи Касама, ныне главой Общества японских пушкинистов.
Первые переводы Пушкина появились в стране Восходящего Солнца еще в девятнадцатом веке, так что – традиция давняя. Первой увидела свет «Капитанская дочка» в переводе Такасу Дзискэ в 1883 году.
А все современные переводчики Пушкина в стране Восходящего Солнца – ученики Варвары Дмитриевны. Эти маститые ученые-русисты приезжают в Михайловское и Петербург, в Берново и Болдино, чтобы там, в родных местах поэта, постичь тайну пушкинских строк. И любовь к русскому гению, словно генетически, передается уже новым поколениям студентов токийского университета Васэда.
Токио – Берново
В конце 1960-х, вернувшись из Японии, сестры Варвара и Анна Бубновы решили побывать в отчем доме. Сопровождал их в той, уже исторической поездке, племянник Дмитрий Вульф, а для тетушек – просто Митенька. Весть о приезде именитых гостей тут же разнеслась по Бернову. Спешили, что было сил, их седовласые ровесницы, некогда служившие в господском доме, торопились на встречу с возгласами: «Барышни Вульф приехали!» А «барышни» (обеим было уже за восемьдесят) и не скрывали своих слез, счастливых и горьких... Радостно было вновь увидеть свое родовое гнездо после полувековой разлуки, и горько оттого, что так все безвозвратно изменилось.
На закате жизни судьба подарила Варваре Бубновой и светлые дни: в июне 1971-го, в Бернове, в деревянном усадебном флигеле, был открыт первый пушкинский музей; а ровно пятью годами позже, уже в особняке, – настоящий, полнокровный музей поэта.
Но не дано было знать замечательной художнице, что на исходе двадцатого века в отчем доме-музее русского гения, ей и ее творчеству будет посвящена обширная экспозиция. Стены одной из комнат второго этажа будут украшать ее литографии и картины с японскими ландшафтами. Станут музейными экспонатами фарфоровый чайник и лаковая шкатулка, привезенные Варварой Дмитриевной из Японии, а в стеклянных витринах разместятся книги о ней и книги – переводы пушкинских поэм и романов ее учеников: Осакава Седзи и Кусака Сотокити. Какие прочные незримые нити связали тверское село Берново с японским мегаполисом Токио!
В мае 1986 года в музее открылась выставка «Варвара Бубнова – русская художница в Японии», к столетию со дня ее рождения. Варваре Дмитриевне не суждено было дожить до своего юбилея всего лишь три года... Счастлива была бы художница, родившаяся в 19-м веке, узнав, что и в далеком, двадцать первом, – ее имя будут благоговейно произносить и в Японии и в тверском краю.
Лариса Черкашина, пушкинист, автор книги «Потаенный Пушкин. Взгляд из ХХ1 века», Москва, изд-во Лазурь, 2008 г. (глава «Солнце русской поэзии в стране Восходящего Солнца» с. 156-162 посвящена В.Бубновой).

Фото В.Владимировой, С.Урбан

Анонс мероприятия