Вечер «Планеты и звезды Федора Акименко»
Картина звездного неба все еще остается
самой величественной из всех картин,
а книга о небе — самою занимательной из[ТМ1] всех книг.
Будем же любоваться этой картиной и вглядываться в нее
все пристальнее и пристальнее,
будем читать эту книгу, чтобы стать разумнее,
благороднее, нравственнее и совершеннее.
К.Фламмарион
5 февраля 2015 года в Малом зале ДРЗ в цикле «Музыкальные собрания в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына» состоялся вечер «Планеты и звезды Федора Акименко», посвященный композитору, дирижеру, блестящему пианисту, успешному педагогу и музыкальному теоретику Федору Степановичу Акименко (1976–1945).
На вечере прозвучали редко исполняемые сочинения композитора — фортепианные циклы:
«Урания» (ор. 25, 1904, текст Ф.Акименко)
№ 1. Без названия. Эпиграф: «Пойдем, пойдем на небо, туда, далеко от Земли».
№ 2. «В другом мире (видение артиста)». Эпиграф: «Легкое как дым, одетое в белое, явилось существо неясной формы. Удивленный, я некоторое время восхищался этим загадочным явлением, когда оно внезапно исчезло».
№ 3. Без названия. Эпиграф: «В дымке бесконечности проступает мрачное, но грандиозное зрелище загадочной страны с нечеткими контурами. Голос, похожий на таинственный рокот, дрожит в пространстве».
№ 4. Без названия. Эпиграф: «Внезапно картина изменилась: СОЛНЦЕ, сверкая тысячами огней, рассыпая разноцветные лучи, возникло на горизонте, заполнило мир ослепительным светом. Воздух наполнился веселым пением неведомых птиц, и торжествующая природа мало-помалу стихает в гармонических аккордах».
«Звездные сны» (ор. 42, 1907)
№ 1. «Лунный свет»
№ 2. «Сатурн». Эпиграф: «…Сатурн, огромная сфера. — Светило будто бы в трауре… Виктор Гюго»
№ 3. «Звездопад»
№ 4. «Звезда пастушеская». Эпиграф: «Звезда любви как пылающий маяк вечно сияет в Океане небес. Камилл Фламмарион»
Названия пьес, ремарки автора сочинений, эпиграфы из Фламмариона и Гюго на французском языке (как в первых изданиях нот) прочла Светлана Дубровина. Звучание французской речи — еще один штрих, приблизивший атмосферу музыкального салона начала прошлого века.
Именно так во время своих реситалей, проходивших при потушенном освещении, пианист Федор Акименко, исполняя свои пьесы, произносил соответствующий текст, полный поэзии и таинственного очарования. В интерпретации талантливого пианиста Михаила Мордвинова свежо и ярко после многих лет забвения прозвучала музыка композитора. В качестве музыкальной антитезы эстетике импрессионизма были исполнены «Пять мелодий для скрипки и фортепиано» (op. 35 bis) Сергея Прокофьева (партия скрипки — Кирилл Кравцов) и две прелюдии для фортепиано Эрика Сати из музыки к драматическому спектаклю «Сын звезд».
Во вступительном слове автор проекта музыкальных собраний Елена Кривцова рассказала об основных этапах и значении творчества Ф.С.Акименко в контексте его времени, истории культуры русской эмиграции. Выступление сопровождалось демонстрацией редких фотографий, репродукций картин, документов.
В качестве изобразительного ряда и дополнительного смыслового акцента гостям вечера была представлена «камерная» выставка филокартии «Из альбома Натали». Это лишь малая часть коллекции открыток русского зарубежья из собрания ДРЗ (фонды Г.Рябова и А.Аристовой).
Настроением и фоном музыкального собрания были размышления о космических светилах, о музыке небесных сфер и тайнах планет. Тема не случайна при обращении к имени Федора Акименко. Жизнь этого русского музыканта, почитателя творчества французского астронома Камилла Фламмариона, тесно связана с миром звезд и ходом планет. В родном Харькове, южном Тифлисе, холодном Петербурге, в Париже или Праге — Teodor Akimenko (именно так на французский манер звучит имя композитора на обложках изданных сочинений) всегда обращал свой взор к звездному небу. Он любовался этой картиной и вглядывался в нее, «чтобы стать разумнее, благороднее, нравственнее и совершеннее».
Творчество Акименко в истории русской культуры начала ХХ столетия трудно назвать неизвестным, скорее забытым сегодня. Жизнь и труды композитора отражены в целом ряде печатных источников того времени. Значительная часть его музыкальных сочинений была издана ведущими русскими и зарубежными музыкальными издательствами: «Belaieff», «Bessel», «Jurgenson», «Leduc», «Rouart-Lerolle». Опубликовано многое из литературного наследия композитора: «Афоризмы художника» (1909), «Жизнь в Искусстве» (1910), «Автобиографическая заметка» (1911), «Лист и Данте» (1911), «Сфера музыки» (1911), «О лире златострунной Рихарда» (1913), «Искусство в мироздании» (1914), «Искусство и война» (1914), «Воспоминания о М.А.Балакиреве» (1915). Информация о композиторе представлена в «Музыкальном словаре» Римана, «Энциклопедии» Брокгауза и Эфрона, «Биографическом словаре» Половцева, в газетных и журнальных публикациях начала века.
Однако судьба творческого наследия Федора Акименко в Советской России оказалось непростой. Долгие годы его сочинения не переиздавались и не исполнялись, а имя упоминалось редко, в основном в контексте «круга учеников Н.А.Римского-Корсакова».
Жизнь композитора в изгнании также terra incognita и прослеживается в основном лишь по упоминаниям в периодических изданиях русской эмиграции: «Последние новости» и «Возрождение», «Звено», «Новая Россия», «Евразийская хроника», «Вестник Русского студенческого христианского движения». Судя по этим скупым упоминаниям, в Париже 1928–1937 годов Федор Акименко вел активную творческую жизнь: занимался педагогикой, участвовал в различных концертах как композитор и исполнитель, состоял на должности вице-директора «Русской нормальной консерватории», сотрудничая с такими музыкантами русского зарубежья, как Е.Гунст, Р.Володарский, С.Деминитру и другими. Последние годы жизни и творчества композитора по-прежнему остаются неисследованными. Федор Степанович Акименко скончался в Париже 3 января 1945 года, похоронен там же на кладбище Батиньоль.
Оценивая музыкальное наследие Акименко, уместно вспомнить отзывы о нем современников: «Его творчество в лучшей и наиболее характерной части произведений полно тонких неизведанных эмоций, и кто раз имел случай проникнуть в тайны его искусства, тот на всю жизнь сохранит к нему нежную привязанность» (Н.Малков, 1922). По словам композитора русского зарубежья Иосифа Шиллингера, младшего современника Федора Акименко, земляка (харьковчанина) и ученика, «…Акименко, всегда стремящийся изолироваться от внешнего мира, написал ряд тончайших по настроению, не лишенных своеобразного “астрального” очарования, произведений…»
Такого эффекта композитор добивался использованием целого ряда приемов: так называемые сонирующие аккорды, септ- и нон-аккорды различной структуры, многотерцовые созвучия, присутствие тонально-гармонической неопределенности, зыбкости функционально-логических тяготений и гармоний, что позволяет отнести творчество Акименко к музыкальному импрессионизму, который проявился в виде неярко выраженных тенденций, не всегда последовательных, чаще расплывчатых, иногда робких. Несомненно, присутствует главная отличительная черта стиля impression — переливы звуковых светотеней, неуловимое ощущение вибрации и «невесомости» музыкальной «ткани». Так же, как и другие композиторы-импрессионисты, Акименко в своих сочинениях нередко отвергает классическую завершенность форм, охотно обращается к жанрам программной музыки зачастую с мистическим, фантастическим или астральным сюжетом.
Однако при всех новациях основой творчества Акименко, его профессиональной, эстетической платформой всегда оставались художественные принципы композиторской школы Римского-Корсакова. Так, в сочинениях композитора немало обращений к народным танцевальным и песенным образам, явное присутствие интонаций малороссийского музыкального фольклора. Пути обновления музыкального языка в области расширения гармоний у Акименко традиционны, приемы новаторства умеренны, не шокируют и доступны восприятию широкой публики.
Творчество Федора Акименко, музыканта, по словам Н.А.Римского-Корсакова, «с большим и симпатичным талантом», покоряет искренностью. Акименко комфортно в собственном мире звуков и фантазий, поэтому его сочинения «живые» — в них присутствует spirit (Дух) или то, что музыкальный критик Леонид Сабанеев назвал самоценностью творений художника.
 
|
