«Эмиграция с ее памятливостью и болью за Россию может быть нам великой поддержкой», - отмечал наш земляк, писатель Валентин Распутин в письме соотечественнику Леониду Полевому. Как и заокеанский друг Гуманитарного центра Л. Полевой, Андрей Андреевич Мусин-Пушкин, тоже рожденный на чужбине, с детства воспитан в любви к России, ее языку и культуре. Первые годы его жизни прошли в замке Оржер французского города Рив. «Там сформировался я как русский, обрел любовь к России, ибо там и была Россия», - сказал он на открытии в Гуманитарном центре фотовыставки «Оржер – замок русских». Эта двуязычная передвижная выставка, задуманная и воплощенная в жизнь Домом русского зарубежья им. А. Солженицына, рассказывает об эпохе, истории русских, приехавших после событий 1917 года во Францию и поселившихся в замке Оржер. При поддержке Альянс-Франсез экспозицию увидели жители Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Рыбинска, Владивостока, Ростова-на-Дону.
По словам А. А. Мусина -Пушкина, в замке особых удобств не было, но это было недорогое жилье для русских эмигрантов, которые работали в Риве на фабриках и заводах. Несмотря на спартанские условия, в Оржере существовала «теплая атмосфера русской православной культуры и традиций». В экспозиции представлены фотографии тех лет, документы семейного архива А. А. Мусина-Пушкина, а также наших соотечественников- обитателей Оржера.
Андрей Мусин-Пушкин, потомок историографа и коллекционера Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, подарившего миру «Слово о полку Игореве», передал Гуманитарному центру книгу Жака Феррана на французском языке «Потомки графа А. И. Мусина-Пушкина» (2002).
Участником вечера был создатель первого в стране архива-библиотеки русской эмиграции Виктор Леонидов, известный исполнитель песен о России и чужбине из цикла «Берег русский».
«Архив древнего рода Хитрово передан Дому русского зарубежья»
В Доме русского зарубежья состоялась торжественная передача семейного архива потомков древнего русского рода Хитрово, покинувших Россию после гражданской войны.
Дарителем выступила Надежда Данилевич, специалист по русской эмиграции, много лет живущая за границей. В 2009-м она уже передала в Государственный архив Российской Федерации большое собрание ценных материалов, связанных с родом Хитрово. С тех пор был собран новый материал, и специалистам Дома русского зарубежья ещё только предстоит внимательно его изучить. Среди вещей – книги, фотографии, родословные документы, бумаги на имущество и личные вещи представителей этого знатного рода.
В Москве прошел творческий вечер-встреча с православным поэтом, прозаиком, иконописцем - Людмилой Тобольской
В Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына в Москве прошел творческий вечер-встреча с православным поэтом, прозаиком, иконописцем - Людмилой Тобольской, проживающей в Джорданвилле штата Нью-Йорк. Русская гостья из Америки специально приехала в Москву для участия в презентации своей новой книги.
-----------------------------
Телеканал «Союз» / 22.03.2017
«В Москве прошел творческий вечер-встреча с православным поэтом, прозаиком – Людмилой Тобольской»
В Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына в Москве прошел вечер памяти великого русского писателя-гуманиста, представителя литературного направления так называемой «деревенской прозы» - Валентина Григорьевича Распутина, ушедшего из жизни два года назад. В этом году ему исполнилось бы 80 лет.
«В Москве прошли конференция "Личность и творчество Солженицына в современном искусстве и литературе" и выставка «Солженицын – фотограф»»
В Москве прошла международная конференция "Личность и творчество Солженицына в современном искусстве и литературе". Ее участники могли, в том числе, увидеть фотографии, сделанные самим писателем.
Выставка «Солженицын – фотограф» представляет снимки писателя 1950 - 1960-х годов
«Кабы я был царь, я бы всех заставил заниматься фотографией», - шутка Леонида Андреева. Но среди русских писателей многие были неравнодушны к фотографии, а некоторые увлекались фотосъемкой даже профессионально. Одним из таких увлеченных фотографов был и Александр Солженицын. В Москве проходит Международная научная конференция «Личность и творчество Солженицына в современном искусстве и литературе». Второй день конференции начался с открытия выставки «Солженицын - фотограф». В экспозиции – снимки, сделанные в конце 1950-х – начале 1960-х годов. Репортаж Юлии Кундрюковой.
Улыбку Матрены Захаровой – героини рассказа «Матренин двор» – Солженицын поймал случайно. Фотографироваться она не любила. Сосланный, как тогда казалось, навечно в казахский аул, Солженицын устраивается работать в местный магазин. Есть и снимок начальника всемирно известного писателя.
«Его привели в кабинет к заведующему продовольственным магазином и сказали: "Математик". И тут же написали заявление о приеме на работу в продовольственный магазин плановиком-экономистом», – рассказывает куратор выставки Дарья Топилина.
На заработанные деньги Солженицын покупает фотоаппарат «Зоркий». Радуется покупке как ребенок. Сразу начинает снимать все, что видит вокруг. И теперь эти снимки – как иллюстрации ко многим его текстам. Но главной целью писателя с фотоаппаратом было зафиксировать собственные тексты.
«Он затеял все это фотографирование как некий камуфляж, чтобы фотографировать свои листочки, которые и без того были написаны мелким почерком. Но все-таки фотокадр – одна тридцать шестая пленки, как тогда снимали – занимает меньше места, чем листок бумаги», – поясняет вдова А.И. Солженицына Наталья Солженицына.
Пленку хранил в переплетах книг его друг – тоже ссыльный - Николай Зубов. И среди снимков есть действительно уникальные. Единственная фотография 1950-х годов разоренного храма и некрополя Казанского монастыря в Рязани сделана Солженицыным. Здесь, в Рязани, он работает в школе, учителем физики и астрономии. По ночам пишет. А в подходящую погоду, когда пасмурно, тайком снимает свои тексты. Ведет двухгодичный кружок по фотографии.
Летом 1962-го, во время школьных каникул, Солженицын отправляется в путешествие. Он добрался до Сибири. Единственной целью его путешествия было передать свой литературный архив, отснятый на пленку. Он отдал его своим друзьям, бывшим заключенным, для того, чтобы хоть как-то его сохранить.
На одной из фотографий - колокольня затопленного Никольского собора – та самая, о которой написан один из миниатюрных рассказов Солженицына. Цикл таких рассказов он назвал «Крохотки». На другой фотографии – два друга, герои крохотки «Шарик». Но больше всего среди фотографий Солженицына пейзажей. Енисей, Ангара, Куликово поле – писатель как будто стремился слиться с этой природой, которую особенно любил и увековечил не только в тексте, но и на пленке.
«Я ехал, волнуясь: первый раз в жизни мне предстояло коснуться вживе настоящей русской литературы, да просто никто до этого срока не дожил, одна она. Литература, казавшаяся мне давно убитой и прерванной, – оказывается, еще дотянулась, чтобы пожать мне руку в напутствие». Так писал Александр Солженицын, вспоминая, как торопился на встречу с Анной Ахматовой в октябре 1962 года. И как так и не рискнул ей сказать о своей работе над «Архипелагом ГУЛАГ». Писатель не скрывал своего восхищения чеканной ахматовской строфой: «…И какая афористичность: никаким ненужным словом не засоренные строчки так и просятся запомнить их. Всегда – четкий рисунок чувства, выраженный лаконично и простейшими словами».
«Светоносец». Так Александра Исаевича называла она. И вот сегодня мы наконец можем познакомиться и с его очерком, посвященным легенде русской поэзии. Заметки писателя об Ахматовой увидели свет на страницах нового, уже пятого выпуска альманаха «Солженицынские тетради». Сборника, на страницах которого публикуются неизвестные до сего времени произведения писателя, воспоминания о нем и тех, кого он встречал на дороге жизни, статьи о его бездонном наследии. Которое, вне сомнений, сохраняет поразительную, обжигающую актуальность и в наши дни.
И одно из самых ярких доказательств этому – завершение публикации на страницах «Тетрадей» переписки Солженицына с одной из героинь русского сопротивления огромной системе лжи в ХХ веке – Лидией Чуковской. Письма эти начали передавать через границы с надежными людьми вскоре после высылки писателя из СССР в 1974 году. Лидия Корнеевна, чьи открытые обращения приводили в ужас и ярость советскую цензуру, жила в Москве. Они писали о том, что тревожило обоих. Наряду с вопросами о близких и здоровье Лидия Корнеевна не скрывала своего мнения о выступлениях Александра Исаевича, так взбудораживших Запад. Оба, и Солженицын, и Чуковская, были очень похожи друг на друга в своем стремлении донести истину несмотря ни на что.
«Вы пишете: не хочу «охранки» в будущем государстве. «Охранка» – это злой ярлык, но охрана общественного порядка после злодейского ХХ века еще неизбежна. «Охранка» не имела ни одного узника совести, не преследовала ни за устное, ни за письменное изложение мнений. Но она боролась с террором, грабежом банков, вооруженными восстаниями, а что ж, не бороться?.. Очевидно, спасение человечества, если оно возможно, – на каких-то новых и третьих путях. И, во всяком случае, – не на бескрайней «идеологии прав человека», как говорят диссиденты и Сахаров тоже: нельзя говорить о правах, упуская обязанности: человечество тут же и рассыпется. «Идеология прав человека» – это давно знакомая нам анархия».
Слова эти Александр Исаевич пишет в 1981 году, а кажется, что написаны только что – такой в них буквально звенящий нерв современности. А вот цитата из письма Лидии Корнеевны ему в США. Полуслепая, затравленная, она продолжала размышлять о том, что считала единственно верным (недаром ее любимым героем всегда оставался Герцен): «Конечно, по сравнению с нынешней Россией, да и не с сегодняшней, и вчерашней вообще – по сравнению с дореволюционной Россией – дореволюционная была несравненно лучше… Но, как идеал, к которому надо стремиться, я бы ее не приняла, и цветущей бы не назвала... Почему Вы полагаете, что прошлое должно возрождаться тютельку в тютельку таким, как было? И как можно цветущей назвать страну, где столько неграмотных? Где в таком презрении находились юкагиры, чукчи и пр.? Где существовала черта оседлости? Где произошла (не из-за большевиков) революция 1905 г.? Где в последнее десятилетие правил Распутин? Страна, над которой спокон веку рыдала вся русская литература?»
Думается, переписка этих двух людей – событие в современной духовной жизни. И любому, кому небезразличны наши история и культура ушедшего века, без этих писем уже не обойтись. Для всех, кому дорого имя Солженицына, прошедший год добавил тяжелую утрату. Ушел из жизни его ближайший друг и соратник, многолетний руководитель издательства «YMCA-PRESS», человек, первым опубликовавший «Архипелаг ГУЛАГ», историк русской культуры и православия Никита Струве. «Тетради» предоставляют возможность познакомиться с его письмами, которые он слал в Вермонт Александру Исаевичу и Наталье Дмитриевне Солженицыным. Было это в ноябре 1990 года, когда в Москве прогремела чудом прорвавшаяся к широкой публике выставка издательства «YMCA-PRESS» в Государственной библиотеке иностранной литературы, и ошеломленная публика буквально рвала на части, казалось бы, навсегда запрещенные книги Бердяева, Булгакова, Цветаевой, Набокова. Струве в первый раз приехал из Парижа в Россию, которой посвятил всю свою жизнь. Он пишет об ужасающей советской действительности, о встречах с представителями духовенства, восхищается московской интеллигенцией и ее тягой к религии и подлинным духовным ценностям. Также ярко и мощно выписана беседа с Патриархом Алексием II.
Уверен, не могут не заинтересовать читателей и переписка Александра Исаевича с недавно ушедшим от нас Валентином Распутиным. Они относились друг к другу с уважением, и их письма – образец высокой культуры эпистолярного жанра.
На страницах «Тетрадей» вы можете познакомиться с судьбой замечательного изобретателя экологических электростанций Александра Горлова, едва не убитого в свое время в СССР за помощь Солженицыну. Вряд ли оставит равнодушными история необыкновенно талантливого гидротехника Владимира Васильева, сумевшего организовать систему орошаемого земледелия в пустынях Средней Азии. Александр Исаевич, однажды встретивший его на бескрайних просторах ГУЛАГа, посвятил этому человеку свой рассказ «Как жаль». Те, кто бывал на могиле Солженицына в Донском монастыре, не могли не восхититься простым и удивительно гармоничным крестом над последним приютом писателя. Его автору, потомку древнего дворянского рода скульптору Дмитрию Шаховскому, также отдан один из разделов книги.
Конференция «Солженицын в современном искусстве и литературе» прошла в Доме русского зарубежья
Все грани творчества Солженицына: классические традиции и отважные эксперименты, визуальные коды и тайные знаки, прочтения и трактовки. Творчество этого мастера – обширнейшее поле для исследований. Сегодня эксперты и ценители из разных стран и со всей России собрались в Доме русского зарубежья. Тема научной конференции – «Личность и творчество Александра Исаевича Солженицына в современном искусстве и литературе». Сообщает Юлия Кундрюкова.
Тема международной конференции – личность и творчество Солженицына в искусстве и литературе – сначала поставила вдову писателя, Наталию Солженицыну, в тупик. Засомневалась: достаточно ли материала для изучения.
«Мне казалось, что 24 или 25 лет Солженицын не издавался в России. Соответственно широким кругом читателей не читался. Мало того, был всячески охаян, как мы хорошо знаем», - отметила президент Русского общественного фонда А. И. Солженицына Наталья Солженицына. - Мне казалось, что надо еще подождать».
Но, присмотревшись, поняла: время пришло. Из четырех пьес Солженицына три – уже на сцене. По его текстам ставятся спектакли, снимаются фильмы, пишутся оперы и симфонии. И о самом писателе – несколько документальных фильмов. Барельефы, памятники, музеи, выставки и даже романы, где главный герой – сам Александр Исаевич. А уж на Западе творчество Солженицына известно давно.
«В 1983 году, еще во время военного положения, введенного когда-то по совету Брежнева, я защищал дипломную работу "Александр Солженицын и мыслители русского славянофильства"», - рассказывает профессор Ягеллонского университета Гжегош Пшебинда.
И спектр освоения творческого наследия мастера расширяется. Впереди – две театральные премьеры: «Раковый корпус» и «Красное колесо». А режиссер Глеб Панфилов собирается снимать первый в России полнометражный художественный фильм по повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
«В Доме русского зарубежья состоялся творческий вечер Джулиана Генри Лоуэнфельда – американского поэта, драматурга и переводчика»
В Доме русского зарубежья состоялся творческий вечер Джулиана Генри Лоуэнфельда – американского поэта, драматурга и переводчика. Композитор по образованию и юрист по профессии, Лоуэнфельд известен как один из лучших переводчиков произведений Пушкина на английский язык. Он первым из иностранцев был удостоен литературно-художественной премии «Петрополь». Рассказывает Валерия Кудрявцева.
Джулиан Лоуэнфельд связан корнями с русской литературой – его прадедушка, Рафаэл Лёвенфельд – был первым переводчиком произведений Льва Толстого на немецкий язык. Однако сам Джулиан свое увлечение русской поэзией отсчитывает от момента, когда однажды, еще студентом, по дороге в Гарвард услышал, как русский эмигрант пел песню Булата Окуджавы. С тех пор Лоуэнфельд глубоко погрузился в мир русской поэзии. Своими учителями считает Пушкина, Лермонтова и известного пушкиниста Надежду Брагинскую. Перевел многое из золотого века русской поэзии. Критики ценят в нем точное соответствие пушкинском ритму, смыслам, глубине и прозрачности стиха.
На творческом вечере Лоуэнфельд устроил настоящий поэтический пир – читал Пушкина, Лермонтова, Мандельштама, Есенина, Маяковского, Цветаеву, Уитмена, а также свои стихи, написанные на русском. Свою любовь к России, русскому языку и поэзии Лоуэнфельд объясняет поэтично.
«Вообще-то люди очень теплые. Люди, умеющие украсть миг, ловить счастье. У всех у нас в основном не получается. Не умеем – ах, дождик пошел! Грибы появились – пошли, собирать. Чайку попить, сходить в гости, побыть в гостях – это исконно русская штука», - рассказывает Джулиан Генри Лоуэнфельд.
Джулиан Лоуэнфельд то ли шутит, то ли серьезно говорит: совмещать карьеру успешного юриста и востребованного литератора ему помогает сон. Выспавшийся человек способен на многое. Теперь в планах – перевод на английский поэтов Серебряного века – Блок, Цветаева, Ахматова.
Все права на материалы, находящиеся на сайте bfrz.ru, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов и новостей сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на bfrz.ru обязательна.
«Я ехал, волнуясь: первый раз в жизни мне предстояло коснуться вживе настоящей русской литературы, да просто никто до этого срока не дожил, одна она. Литература, казавшаяся мне давно убитой и прерванной, – оказывается, еще дотянулась, чтобы пожать мне руку в напутствие». Так писал Александр Солженицын, вспоминая, как торопился на встречу с Анной Ахматовой в октябре 1962 года. И как так и не рискнул ей сказать о своей работе над «Архипелагом ГУЛАГ». Писатель не скрывал своего восхищения чеканной ахматовской строфой: «…И какая афористичность: никаким ненужным словом не засоренные строчки так и просятся запомнить их. Всегда – четкий рисунок чувства, выраженный лаконично и простейшими словами».
«Вы пишете: не хочу «охранки» в будущем государстве. «Охранка» – это злой ярлык, но охрана общественного порядка после злодейского ХХ века еще неизбежна. «Охранка» не имела ни одного узника совести, не преследовала ни за устное, ни за письменное изложение мнений. Но она боролась с террором, грабежом банков, вооруженными восстаниями, а что ж, не бороться?.. Очевидно, спасение человечества, если оно возможно, – на каких-то новых и третьих путях. И, во всяком случае, – не на бескрайней «идеологии прав человека», как говорят диссиденты и Сахаров тоже: нельзя говорить о правах, упуская обязанности: человечество тут же и рассыпется. «Идеология прав человека» – это давно знакомая нам анархия».
