Интервью с Ксенией Михайловной Муратовой, основателем Международного научного центра «Павел Муратов» в Риме
С гостьей Дома русского зарубежья им. А.Солженицына Ксенией Михайловной Муратовой, основателем Международного научного центра «Павел Муратов» в Риме, беседовал журналист и исследователь русской эмиграции Виктор Леонидов.
В.Л. — Ксения Михайловна, расскажите, пожалуйста, что привело Вас к изучению наследия Павла Муратова?
К.М. — Павел Павлович Муратов был мой двоюродный дед. Вообще мои родители были известными специалистами в области естественных наук: папа был один из самых крупных специалистов по геологии своего времени, мама занималась палеонтологией. Но в семье царил культ искусства. Художественные альбомы, книги по истории искусства — это, без преувеличения, был воздух, который я впитывала, пока росла. Один из моих ближайших родственников участвовал в основании Музея народов Востока.
Я училась на искусствоведческом факультете МГУ, вместе со мной, к примеру, учился ставший впоследствии знаменитым Савелий Ямщиков. Мой учитель Виктор Никитович Лазарев — одна из крупнейших фигур в истории отечественной культуры.
Я оказалась на Западе в начале семидесятых и, знаете, в Париже встретила стольких людей, которые были блестяще образованы и несли в самих себе старую культуру, то, что для меня составляло основу жизни, что мне было довольно просто войти в этот круг.
Возвращаясь к Муратову, я хочу сказать, что он не был, так сказать, «классическим эмигрантом», он не хотел уезжать насовсем. Сохранились его письма, где он надеялся вот-вот вернуться. Но ситуация на Родине просто этого не позволила.
Он был фигурой невероятного масштаба, человеком Возрождения. Великий знаток европейской культуры, он неутомимо в своих статьях и исследованиях доказывал мощь и значение российского наследия и во многом был первооткрывателем исследования отечественной иконописи. Еще должным образом не оценен его гигантский вклад в военную историографию. Книги Муратова по истории Второй мировой войны составлены необыкновенно тщательно, как и все, что появлялось из-под его пера, хотя он писал очень легко. Еще ждет своего перевода на русский язык подготовленная огромная работа по истории кавказских войн.
Вообще, невзирая на то, что много раз издавались «Образы Италии» и статьи Павла Павловича о русской иконе, еще очень многое предстоит открыть. Он ведь почти каждую неделю печатался в парижской газете «Возрождение». Я собираюсь издать ряд его статей, которые еще не были опубликованы в России, отдельной книгой.
И еще я очень занята идеей создания муратовского центра в Риме.
В.Л. — А почему не в России?
К.М. — Ну, он же столько сделал для того, чтобы лучше узнали итальянскую культуру.
В.Л. — Ксения Михайловна, кого из известных русских эмигрантов Вам удалось встретить?
К.М. — Бориса Константиновича Зайцева, правда, он был уже очень стар, когда я с ним познакомилась.
Был такой замечательный антиквар — Гринберг. Вы представляете, если он узнавал, что где-то продается вещь, похищенная из музеев России, он старался ее купить и вернуть на Родину. Конечно, это было в советские времена, и советские музеи много от него получили. Для таких людей Родина и щепетильность значили очень многое.
Еще я много общалась с Николаем Меншиковым, потомком петровского фаворита. Светлейший был человек, староста русской церкви. У него несколько раз в месяц устраивались собрания, на которых выступали поэты, исследователи культуры. Однажды я слышала там Николая Туроверова.
Ваш дом проводит гигантскую работу, и мне очень приятно было принять участие в этом чудесном семинаре, посвященном русско-итальянским культурным связям. Особую благодарность хотелось бы выразить Светлане Романовой.
|
