Встреча в рамках литературно-философского семинара «Отражения», посвященная жизни и творчеству схиархимандрита Софрония (Сахарова)

21 ноября 2017 года в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына прошла очередная встреча в рамках литературно-философского семинара «Отражения», посвященная жизни и творчеству схиархимандрита Софрония (Сахарова).

В дружественной обстановке ценителей творчества о. Софрония были зачитаны доклады, первым из которых стало сообщение Ирины Федоровны Павловой (иконописец, Москва) «Древняя Русь и школа Андрея Рублева в работах архим. Софрония: точки соприкосновения и границы  разрыва». Она подчеркнула, что творчество о. Софрония неразрывно связано с трагедиями XX века, когда русские люди оказались в эпицентре страданий и гонений. Русских людей начала XX века объединяет не только родная речь, но и огромная любовь к природе и способность любить высшие ценности, Бога. Трагичность этой эпохи оказалась созвучной XIV веку, когда жил святой иконописец Андрей Рублев. Ирина Павлова показывала на проекторе иконы Андрея Рублева («Троица», «Спас в силах» и другие), сравнивая их с аналогичными работами о. Софрония, подчеркнув невероятную близость между ними, включая детали. Так, например, преп. Андрей писал большие зрачки на ликах, в то время как физиологически человек, испытывающий положительные эмоции, особенно любовь, имеет расширенные зрачки, и, напротив, негативные эмоции, особенно гнев и ярость, способствуют сужению зрачков. Схиархимандрит Софроний также писал большие зрачки на иконах, более того, он расширял их максимально. Внутренняя, глубинная связь икон того и другого богослова, преп. Андрея (Рублева) и о. Софрония (Сахарова) обусловлена не только их огромной любовью к Богу и природе, но и тем, что оба они имели внутреннюю сердечную молитву, способность к созерцанию. Так, известно из письменных источников, что преп. Андрея при жизни почитали не за то, что он пишет иконы, но за то, что он способен часами созерцать иконы предшественников, например, иконы Феофана Грека.

Анна Алексеевна Кузнецова (художник, куратор и дизайнер выставочных проектов; член Союза художников с 1992 года) выступила с сообщением «Между Афоном и Эссексом: парижский период жизни архим. Софрония». Анна Алексеевна работала в Париже, собирая свидетельства современников о. Софрония, уже весьма пожилых людей, о том, как относились к нему в среде русской эмиграции во время второго пребывания во Франции (первое — после эмиграции и до отъезда на Афон в 1925 году, второе — с 1947 по 1959 год). В это время в Европе проживали выдающиеся русские богословы, пользовавшиеся несомненным авторитетом, такие как о. Кассиан (Безобразов) и владыка Антоний (Блюм). На фоне многих выдающихся пастырей о. Софроний оставался малозаметным, тем более, что он из аскетических соображений подчеркивал свое недостоинство и всячески восхвалял своих собратьев по пастырскому делу. Тем не менее, его монашеская община стала вскоре самой многочисленной во Франции того времени. Люди искали у него пастырского руководства, понимая, что о. Софроний не только духовник афонских монастырей (честь, которая даруется немногим, а ему — единственному из русских — греки позволили быть духовником греческих монастырей!), но и человек невероятно талантливый как пастырь и как творческая личность. Это вызвало во многих ревность, отголоски которой можно почувствовать даже сейчас, спустя полвека. Анна Кузнецова представила вниманию слушателей редчайший архивный документ, стенограмму пастырского собрания, состоявшегося в декабре 1957 года, на Рю Петель (Париж, Трехсвятительское подворье). Этот документ хранится в архиве Корсунской епархии и был предоставлен с любезного разрешения и по благословению Нестора (Сиротенко), епископа Корсунской епархии и при содействии о. Иоанна Демитрова, священника Корсунской епархии. Пастырское собрание 1957 года состоялось под председательством экзарха Николая (Еремина). Стенограмма зафиксировала подробное сообщение о. Софрония о положении Церкви и монашества во Франции, а также отчет о своей собственной общине. Речь о. Софрония с неподражаемым смирением, добрым юмором и живым описанием всех монашеских общин Франции украсила московский вечер. Кроме того, Анна Кузнецова зачитала свидетельства современных выдающихся философов Павле Рака и Татьяны Горичевой (Париж), лично знавших о. Софрония, которые специально для настоящего собрания прислали свои воспоминания.

В своем выступлении Ксения Борисовна Ермишина (ДРЗ, Москва) «Истоки художественного стиля архим. Софрония (Сахарова) и поиски новых форм выражения иконической традиции в XX веке» рассказала о творческом пути о. Софрония как живописца и иконописца. Будучи учеником П.Кончаловского, И.Машкова и В.Кандинского о. Софроний достаточно рано пришел к собственному, индивидуальному творческому типу, который можно обозначить как изображение идеального в человеке, идеи, души изображаемого. На ранних, сохранившихся рисунках о. Софрония видна творческая индивидуальность художника — тонкие, нежные линии, минимализм в изображении, одновременно — «полетность», «идеальность» лика. Добившись значительных успехов в искусстве, особенно во Франции в 1924–1925 годах, так что его имя отметили ведущие художественные критики, он отказывается от пути художника и уходит на Афон, где проходил аскетическую школу отречения и молитвы, под руководством святого Силуана Афонского. На Афоне, как художник, он был крайне внимателен к изобилию икон, фресок, различных произведений искусства, накопленных за тысячелетнюю историю монашеской республики, но больше всего ценил фрески монастырей Дохиар и Диониссиат (Македонская школа, XIII–XIV века). В дальнейшем цветовая палитра этих фресок нашла отражение и в его собственных работах. Он вернулся к иконописи достаточно поздно, уже в 1960-е годы, будучи немолодым человеком и трудился на этом поприще до преклонных лет. Последний раз он поднимался на леса для работы над мозаикой в возрасте около 90 лет. Созданная им в Эссексе иконописная школа отличается не только оригинальностью и, одновременно, каноничностью, но и целым рядом фундаментальных принципов, касающихся цветовой гаммы изображения и богословским осмыслением иконы. Он считал, что иконописцу необходимо изучать ландшафт, цветовую гамму и особенности света той местности, где он пишет икону. Так, например, в Англии, с ее пасмурным и рассеянным светом неуместны яркие, пронзительные краски, которые органично смотрятся на греческих иконах, кроме того, современному человеку не близки жесткие, суровые аскетические образы Византии, но для нашего времени нужна более мягкая художественная выразительность. В иконе необходимо отдать предпочтение светлым и прозрачным цветам, в первую очередь голубому и белому, как цветам Преображения (его собственный мистический опыт созерцания Фаворского света убедил его именно в предпочтении таких цветов), но избегать красного цвета как доминирующего и особенно сочетания красного и золотого. Согласно его свидетельству демонический свет имеет красную, внушающую ужас и отвращение природу, поэтому на иконах доминирующий красный неуместен. Он предпочитал принципы светописи в иконе, которые нашли отражение в работах его собеседника о. Григория (Круга) и личной индивидуальности, о которой писал его друг Л.Успенский.

В конце вечера устроители выразили надежду, что издательство «Дар», осуществившее в прошлом году выпуск книги монахини Гавриилы (Брилиот) «В поисках совершенства в мире искусства» (М., 2016), ставшей первым опытом исследования творческого пути о. Софрония, сможет осуществить выпуск альбома его картин, икон и фресок, поскольку работа в этом направлении уже началась.

Ксения Ермишина

Анонс мероприятия